об их структурной принадлежности к централизованным религиозным организациям, и они были перерегистрированы - соответственно 19 марта 1999 года и 1 июня 1999 года. В такой ситуации, когда имела место определенная вынужденность преобразования религиозными организациями своего статуса (вхождение их в состав централизованных организаций), заявители правомерно настаивали на проверке конституционности примененных к ним положений статьи 27 как ограничивающих конституционные права только по признаку отсутствия у действующей религиозной организации документа об определенном сроке существования.
3. Законодатель вправе устанавливать порядок учреждения, создания и регистрации религиозных организаций, предусматривая при этом определенные ограничения, затрагивающие конституционные права, но оправданные и соразмерные конституционно значимым целям; поэтому законодатель не мог лишить часть учрежденных и обладающих полной правоспособностью религиозных организаций возможности пользоваться уже принадлежащими им правами на том лишь основании, что они не имеют подтверждения пятнадцатилетнего срока существования. Конституционный Суд признал, что это было бы несовместимо с принципом равенства, конкретизированным в статьях 13 (часть 4), 14 (часть 2) и 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, явилось бы недопустимым ограничением свободы вероисповедания (статья 28), а также свободы учреждения и деятельности общественных объединений (статья 30).
Однако в отношении религиозных организаций, созданных до 26 сентября 1997 года, законодатель принял именно такое решение, которое имело своим следствием требования об ограничении осуществления целого ряда конституционных прав заявителей, не представивших документального подтверждения о пятнадцатилетнем сроке существования, безотносительно к каким-либо иным характеристикам их деятельности.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что положения абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" носят дискриминационный характер, ограничивают свободу вероисповедания, нарушают конституционные принципы равенства граждан и религиозных организаций перед законом, равноправия граждан и соразмерности ограничения основных прав и свобод конституционно значимым целям и, таким образом, не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 14 (часть 2), 19 (части 1 и 2), 28 и 55 (часть 3).
4. Согласно постановлению Конституционного Суда Российской Федерации в отношении религиозных организаций, учрежденных до вступления данного Закона в силу, а также местных религиозных организаций, входящих в структуру централизованных организаций, положения об ограничении правоспособности не действуют. Возникает вопрос, на какие же религиозные организации распространяются положения абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27.
В настоящее время эти нормы не распространяются ни на ранее действовавшие религиозные организации, не имеющие подтверждения о пятнадцатилетнем сроке существования на соответствующей территории, ни на вновь созданные организации, имеющие такое подтверждение, ни на местные религиозные организации, входящие в централизованные, независимо от срока их существования. Следовательно, в результате истолкования Конституционным Судом Российской Федерации оспоренных положений путем выявления их конституционно - правового смысла эти положения потеряли своего адресата, стали излишними, а значит, перестали и действовать.
Конституционным Судом Российской Федерации ранее была сформулирована правовая позиция, согласно которой результатом толкования конституционной нормы "не может быть признание ее недействующей, так как это противоречило бы самой юридической природе толкования" (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 28 декабря 1995 года по запросу Государственной Думы о толковании положений статьи 80 и части 2 статьи 95 Конституции Российской Федерации). Полагаю, что в с
> 1 2 3 ... 10 11 12