0 Конвенции, и было "необходимым в демократическом обществе" для достижения указанных целей.
38. Стороны не оспаривают, что гражданская ответственность за публикацию не соответствующих действительности сведений была установлена статьей 152 Гражданского кодекса, и в этом смысле вмешательство было "предусмотрено законом". Заявители, однако, утверждали, что они должны были пользоваться защитой в связи с добросовестным воспроизведением, что являлось основанием освобождения от ответственности согласно статье 57 Закона "О средствах массовой информации", поскольку указанные сведения были взяты из официального документа. Национальные суды постановили, что данное основание освобождения от ответственности не было применимо к делу заявителей, поскольку спорный документ был подписан "должностными лицами муниципальных органов", а не "должностными лицами государственных органов" и был распространен "автономной некоммерческой организацией", а не "общественным объединением". Хотя Европейский суд не может не отметить искусственный характер проведенного различия, он считает, что данный вопрос более уместно рассмотреть ниже, в рамках анализа соразмерности вмешательства.
39. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство преследовало законную цель "защиты репутации или прав других лиц". Заявители и третьи стороны не соглашались с тем, что публичные органы власти, такие как Управление судебного департамента в настоящем деле, охватываются понятием "другие лица" согласно пункту 2 статьи 10 Конвенции. Третьи стороны привели примеры из различных юрисдикций по всему миру, в которых суды препятствовали обращению публичных властей с иском о диффамации, так как в интересах общества такие власти должны быть открыты для свободной публичной критики. Доклад Парламентской ассамблее Совета Европы по исполнению обязанностей и обязательств Российской Федерацией также предполагал, что "возможность подачи исковых заявлений против СМИ и журналистов органами публичной власти должна быть исключена, поскольку последние сами по себе не могут обладать такими качествами, как достоинство, честь или репутация" (см. § 25 настоящего Постановления). Европейский суд признает, что могут иметься серьезные политические основания для решения о том, что публичные органы не должны иметь права подавать иски о диффамации в своем собственном качестве; однако его задача - исследовать национальное законодательство не абстрактно, а то, как это законодательство было применено к конкретному заявителю либо затронуло его в конкретном деле (см. Постановление Европейского суда по делу "Кархуваара и Илталехти против Финляндии" (Karhuvaara and Iltalehti v. Finland), жалоба N 53678/00, § 49, ECHR 2004-X). Соответственно, данный вопрос также будет исследован в рамках анализа соразмерности вмешательства.
40. Обращаясь к вопросу о том, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе", Европейский суд должен установить, отвечало ли "вмешательство" "настоятельной общественной необходимости", было ли оно соразмерно преследуемой законной цели и были ли доводы, приведенные национальными властями в его обоснование, относимыми и достаточными. При оценке того, имелась ли такая "необходимость" и какие меры следовало принять в связи с ней, национальные власти обладают определенной свободой усмотрения. Данная свобода усмотрения, однако, не является неограниченной, а сопровождается европейским надзором, осуществляемым Европейским судом, чьей задачей является вынесение окончательного решения относительно того, совместимо ли примененное ограничение права со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции. При осуществлении своей надзорной функции задачей Европейского суда является не замещение национальных властей, а, скорее, проверка на основании статьи 10 Конвенции в свете всех обстоятельств дела, решений, принимаемых ими в рамках их свободы усмотрения. При этом Европейский суд должен убедиться в том, что национальными властями были применены
> 1 2 3 ... 7 8 9 ... 23 24 25