Вместо этого они повторяли стереотипные формулировки, не учитывая, был ли реальным риск того, что заявитель, содержащийся под стражей в исправительной колонии, скроется от правосудия, продолжит заниматься преступной деятельностью или станет запугивать свидетелей или присяжных. Европейский суд полагает, что Решения о продлении срока, вынесенные между 6 апреля 2004 г. и 31 июля 2006 г., явно свидетельствовали о небрежном отношении национальных судов к содержанию заявителя под стражей, срок которого продлевался автоматически, без исследования конкретных фактов или учета изменения обстоятельств. Хотя постановления о продлении срока, выносившиеся в этот период, практически не затрагивали ситуацию заявителя, так как он в любом случае был осужден компетентным судом, этот факт не имеет решающего значения для оценки Европейского суда. Существование нарушения возможно даже в отсутствие вреда или ущерба; вопрос о том, был ли в действительности заявитель поставлен в неблагоприятное положение или претерпел ущерб, приобретает значение только в контексте статьи 41 Конвенции (см., в частности, Постановление Европейского суда от 31 июля 2008 г. по делу "Религиозное общество свидетелей Иеговы" и другие против Австрии" (Religionsgemeinschaft der Zeugen Jehovas and Others v. Austria), жалоба N 40825/98, § 67; Постановление Европейского суда от 27 сентября 1990 г. по делу "Вассинк против Нидерландов" (Wassink v. Netherlands), § 38, Series A, N 185-A; и Постановление Европейского суда от 13 июня 1979 г. по делу "Маркс против Бельгии" (Marckx v. Belgium), § 27, Series A, N 31).
66. Европейский суд отмечает, что все решения о продлении срока содержания заявителя под стражей были стереотипно и кратко сформулированы. Они не описывали подробно личную ситуацию заявителя. Хотя в одном постановлении о продлении срока областной суд указал, что учел "личность обвиняемых", это заявление не сопровождалось описанием его личных качеств или объяснением того, почему они делают его содержание под стражей необходимым (см. § 27 настоящего Постановления). Нежелание национальных органов уделить внимание надлежащему обсуждению личной ситуации заявителя особенно проявилось в Постановлениях областного суда от 20 и 27 апреля 2004 г., в которых не приводилось никаких оснований для длительного содержания под стражей. Областной суд только отметил, что "обвиняемые должны оставаться под стражей" (см. § 16 и 17 настоящего Постановления).
67. После того как дело было передано в суд в апреле 2004 г., суд первой инстанции выносил общие постановления о содержании под стражей с использованием тех же кратких формулировок для продления срока содержания под стражей шести лиц. Европейский суд уже устанавливал, что практика вынесения общих постановлений о содержании под стражей без оценки конкретных оснований содержания под стражей каждого заключенного сама по себе не совместима с пунктом 3 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Щеглюк против Российской Федерации", § 45; упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Корчуганова против Российской Федерации", § 76; и Постановление Европейского суда от 2 марта 2006 г. по делу "Долгова против Российской Федерации" (Dolgova v. Russia), жалоба N 11886/05, § 49). Продлевая срок содержания заявителя общими постановлениями, национальные органы не придали надлежащего значения его индивидуальным обстоятельствам.
68. Наконец, Европейский суд отмечает, что национальные органы явно отказались рассматривать вопрос о том, превышала ли длительность содержания заявителя под стражей "разумный срок" (см. § 29 и 37 настоящего Постановления). Такой анализ имел особое значение для национальных решений после того как заявитель провел несколько лет под стражей; однако проверка разумности срока никогда не проводилась.
69. Европейский суд часто устанавливал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в российских делах, в которых суды страны продлевали срок содержания заяв
> 1 2 3 ... 9 10 11 ... 24 25 26