бах (см. Постановление Европейского суда от 8 июня 2006 г. по делу "Корчуганова против Российской Федерации" (Korchuganova v. Russia), жалоба N 75039/01, § 72).
b) Применение в настоящем деле
113. Европейский суд отмечает, что содержание заявителя под стражей в период судебного разбирательства длилось с 4 апреля 2004 г., дня ареста, до 13 января 2006 г., дня вынесения приговора. Период, который должен быть принят во внимание, соответственно, составляет один год девять месяцев и 10 дней.
114. Сторонами не оспаривается, что содержание заявителя под стражей первоначально было обусловлено наличием разумного подозрения в его причастности к совершению преступлений, связанных с оборотом наркотиков. Остается удостовериться в том, что судебные власти привели "относимые" и "достаточные" мотивы для обоснования длительного содержания заявителя под стражей, и что они проявили "особую тщательность" при проведении разбирательства.
115. Власти Российской Федерации утверждали, что длительность предварительного заключения заявителя была результатом особой сложности его уголовного дела. Европейский суд готов согласиться с тем, что в процессе борьбы с организованной преступностью следственные органы действительно могут сталкиваться с серьезными затруднениями, которые приводят к задержкам в ходе расследования. Однако он не убежден, что уголовное дело, которое касается четырех эпизодов, связанных с оборотом наркотиков и совершенных с участием одновременно двух сообвиняемых, должно рассматриваться как дело, связанное с организованной преступностью. Следовательно, предполагаемая сложность уголовного дела не может сама по себе оправдывать длительное содержание под стражей в период судебного разбирательства.
116. В течение всего периода содержания заявителя под стражей районный суд выносил постановления о продлении содержания под стражей на основании тяжести предъявленных ему обвинений. Также утверждалось, что заявитель мог скрыться или воспрепятствовать производству по уголовному делу без указания причин для подобных выводов.
117. Что касается доводов национальных властей о тяжести предъявленных обвинений как определяющего фактора, Европейский суд неоднократно указывал, что, хотя суровость наказания, которое грозит обвиняемому, является существенным элементом при оценке угрозы того, что он скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения. Основанием для продолжения не может быть также вероятность осуждения к лишению свободы (см. Постановление Европейского суда от 1 марта 2007 г. по делу "Белевицкий против Российской Федерации" (Belevitskiy v. Russia), жалоба N 72967/01, § 101; упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Илийков против Болгарии", § 81, и Постановление Европейского суда от 26 июня 1991 г. по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France), Series A, N 207, § 51). Это особенно важно для российского законодательства, где квалификация деяния (и, таким образом, наказания, грозящего заявителю) осуществляется стороной обвинения без судебной проверки вопроса о том, являются ли представленные доказательства достаточным основанием подозревать заявителя во вменяемом ему преступлении (см. Постановление Европейского суда от 8 ноября 2005 г. по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 180).
118. Кроме того, из решения национальных судов не следует, что при вынесении постановлений о продлении содержания его под стражей в период судебного разбирательства они когда-либо изучали личную ситуацию заявителя. Суды делали вывод, что тяжесть предъявленных обвинений имела такую преобладающую значимость, что никакие другие обстоятельства не могли оправдывать освобождение заявителя. В этой связи Европейский суд напоминает, что любая система обязательного содержания под стражей до рассмо
> 1 2 3 ... 14 15 16 ... 33 34 35